Форум » [Center] » Hyde park » Ответить
Hyde park
Streetreiser:
Ответов - 3
Briana Evigan: Бриана любила этот парк. Когда то давно, гуляя по этим самым аллеям девушка даже не думала, что в будущем ей нужно будет заниматься угоном машин. Засунув руки в карманы, Бри шла медленным шагом, и, раздумывая о проблемах разглядывала посетителей парка. Ну вот и взрослая жизнь.. Жизнь Лос-Анджелеса губила многих..Но только не меня.. я не сдамся...и докажу ВСЕМ...что я чего то стою... с такими серьезными мыслями Бриана всё бродила и бродила..
Briana Evigan: С дурным настроением Бриана свернула с аллеи и пробежав по газону перемахнула через забор парка. Кусочек прошлой жизни привел Бри в себя, и, достав из кармана телефон, девушка взглянула на время и быстрым шагом пошла к клубу.
Artemis Mitchal: Похороните меня за плинтусом. Такого маленького и скрюченного. Не думайте, что я был бы против того что бы моё тело распродали на органы. Кто знает, быть может, сам Иисус в человеческом обличии гниёт у вас на балконе. Припорошенный снегом, укрытый тонким одеялом полиэтилена, глазами к небу. Огромному, как тот искусственный мир, что он себе придумал. Гавноснег то и дело попадает на гавномальчика и тот уходит всё глубже в собственное подсознание, желая сохранить остатки тепла. Ампутировать обмороженные конечности, подать печень к столу, мозги пустить на фарш. У него был тихий и мелодичный голос, никто не мог услышать его с первого раза. Глупенького, маленького, так любившего, свернувшись в клубок, лежать в своей огромной кровати, стараясь нагреть её теплом собственного тщедушного тельца. Еды не было. Он был бледен и с огромными сенниками под глазами, впалыми щеками. Отвратительный своей эстетикой. Не умея петь, каждое утро, он бежал за солдатами, в своих огромных сапогах, что остались от ушедшего на войну старшего брата. Искал его глазами, серыми и безжизненными, снова и снова прочесывая толпу своим внимательным взглядом. Несколько раз ошибался, только для того что бы вернуться в своё убежище и залиться надрывистыми слезами. На вкус они как мёд, на вид, словно гранатовый сок. Насыщенно алые. На улице всегда молчал, реже, просил хлеба или картошки. Никогда не смотрел в глаза. Возвращался «домой» обходными путями. Отслеживал карту побед и поражений. Тот самый ребёнок войны, зачатый господом богом и самой прекрасной из человеческих женщин. Умер от бомбёжки. Берлин, 1943 год. Когда то Митчелл даже мечтал. В далёком детстве. И тогда он твёрдо решил, что когда вырастет, то уедет в Австралию, что бы целыми днями бездельничать, валяясь на пляже. В крайнем случае, подрабатывать в каком нибудь летнем кафе. Из одежды у него было бы всего несколько шорт, и загар никогда не сходил бы с его гладкой кожи. Вообщем он мог бы придумать себе множество занятий. К старости он ушёл бы вглубь материка. Пил бы виски и лежал в холодной ванне. Трахал шлюх и нюхал наркоту. Пил бы тонну таблеток и не носил носки. Взор юноши затуманивается респектабельными перспективами, которые он в очередной раз обещает себе воплотить в жизнь, пусть несколько позже, но всё же. А он мог бы стать артистом, или психологом, да хотя бы юристом. Разочарование в густо накрашенных карих глазах. Покусывание припухлых губ, таких притягательно розовых, за которые многие готовы отвалить энную сумму. Когда-то он умел быть занимательным и милым. Это время он помнит достаточно смутно. Средняя школа, приблизительно 10-15 лет. Переходный возраст оставил свой зловонный отпечаток насовсем ещё юном молодом человеке. Он часто улыбался, озаряя серость вокруг ослепительной белизной своих идеальных зубов. На самом-то деле, он мечтал о некотором совершенном человеке. У него было бы великолепное тело и аккуратная стрижка. И зелёные глаза, словно леденцы которые дарили те самые надоедливые родственники. Он носил бы очки в чёрной оправе и превосходно пел. Что бы ходить к нему обедать и никогда не встречаться с его родителями. А просыпаясь по утрам, обнаруживать его под своим окном. Именно тогда он прекратил бы пользоваться лифтом. По выходным они могли бы выбираться на природу и купаться в горном озере с кристально чистой водой и белым песком под ногами. Они могли бы валяться на густой и сочной траве пока на небе не появятся первые звёзды, а потом удаляться в собственный номер в отеле, только для того что бы любить друг друга до бесконечности. Ночь окутывала бы тела обоих, когда те выходили на просторный балкончик и, удобно устроившись в плетёном кресле, тихо курили, наблюдая за великолепием окружающей их природы. В те самые минуты, проведённые взаперти, в душной ванной комнате, именно тогда он придумал этот образ, отчаянно возжелав найти его воплощение в человеческом обличии. Нарушая все заповеди и забывая суть выражения «побойся бога». Он тихо курил, задерживая дыхания и прислушиваясь к шопоту листьев. Начинало холодать.
полная версия страницы